Игра с тенью - Владимир Янсюкевич

– Девонька…

– О, козлятушки-обосратушки! Да я и сам видю, шо девка. Губы бантиком и нос кнопкой. У мине глаз-алмаз на таки дела. Лады, девка так девка. Красавка будя. В мамку, значицца.

– Правда, чо ли? – в смущении удивилась Анна отвешенному нежданно-негаданно комплименту да безобидной разговорчивости мужа. И, подхватив ребёнка, понесла его к умывальнику и за делом-то расслабилась чуток, вступила в диалог.

– Вода в умывальнике тёпла, Федоска?

– В самый раз. Лето на дворе, ничо. Обмывай, не застудишь.

– А как назовём-ти, Федоска? – весело спросила Анна, держа младенца под умывальником и звонко пошлёпывая его по мягкому месту.

Федот экстренно скроил профессорскую физиономию, почесал авторитетную репу.

– Вон кака беленька! Аж бровей не видать. Альбиноска! Так и назовём: Альбинка!

– Ой, Федоска, не по нраву мине ета «б» в серёдке!

– Да, девка с «б» не фасон, – согласился муж. – Тода без «б». Просто Алинка.

– Не знаю, как ты, а я бы назвала… – Анна на мгновение задумалась, будто чего-то вспомнила, – Алисой.

– Алиса… тоже кудряво, – согласился Федот, ему было всё равно. Кабы пацан, он бы ещё подумал. А девку как ни назови, девкой и останется. – Федот помассировал себе шею, словно поставил точку в деле о присвоении ребёнку имени.

Так в деревне Верхнее Забытково, на исходе двадцатого века, появилась белокурая Алиса, по отцу – Махалкина, стало быть.

Обрадованная тем, что всё обошлось без скандала, Анна скорёхонько положила успокоившегося ребёнка на кровать, выудила из лифчика деньги, что ей вручили помогавшие при родах врачи, протянула мужу – усугубила радость для пущего миролюбия в семье.

– Вот.

– Чиво ет?

– Денюжка.

– Настояшши? – Федот обалдело разглядывал купюры. – Откудова?

– Так ведь ет… взаимопомочь, – нашлась Анна. – В районном роддоме вручили.

– Едрёна Матрёна! Цельна куча! Считать замучишься, – Федот зажал в мгновенно ставших потными руках пачки, почесал кадык, подскочил к кровати. – Ну ты хоть и засранка, Алиска, а молоток! Не успела народицца, а уж зарабатывашь для родителев! – Федот подбежал к окну и принялся пересчитывать «родовое пособие», по ходу дела отслюнив для себя пару бумажек. Остальные положил в коробочку, что стояла в буфете. – Вот она нова власть кака. Об людях думат. А ты голсовать не ходила. А я тоже не бездельно сидел, Анют. Вчерась работёнку присмотрел, значицца. В етом… в коттеджновом посёлке. Дежурным спецом по електрике.

– Кем? – удивлённо протянула Анна.

– Електриком, грю. А чо? – вскинулся Федот, готовый воинственно обосновать свою новую должность.

– А ты могёшь електриком?

– Мы всё могём.

– Тода у нас в сенцах-от наладь електрику. Темень кругом. Я все ноги посшибала.

– Наладим. А чо не наладить! Пустяшное дело. Походю на работу, присмотрюся. Чо да как, да каким манером. И наладим. Мы всё могём, кода хочем. Лишь бы отстёгывали. Вона на твоём свинарнике бабы пятый месяц палец сосут, без зарплаты сидят. А тута по-людски, значицца. Без криминального куражу. В конвертике будут выдавать, как письмецо счастья, значицца. Шесь часов в день отбарабанил, а плотют, как за восем. Люди богаты не в меру. Нас двое тама. Дежурна система, Анют. Как на западе, значицца. Шесь часов – он, шесь – я. Напарник удружил. Бориска хромой с Нижнего Забытково. Мы с ним у магазина сошлися. Он за бутыльком, и я, значицца. Ну, вмазали, как вóдицца. Не так, шоб до дури, а для разговору. Я грю, мне бы, Бориска, пристроицца куда. А он, грит, давай со мною. Мине как раз сменшик потребен. Двойной синклит с тобой сурганизуем. Теперя и работа при мне, и по хозяйству управляцца времечко будя. А ежели ету… – Федот с фиглярской ужимкой чиркнул двумя пальцами по горлу, – …употреблять с умом, по выходным, значицца, то и вобче времени навалом! Заведём кабанчика, тёлку прикупим. Я так по стратегии разума мыслю: рыбёночку в молоку будя надоба. А пока грудями харчуй. Грудя-то ничо, не сохнут?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

В. Набоков, «Другие берега». Полная цитата: Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь – только щель слабого света между двумя идеально чёрными вечностями».

2

Изречения известных в истории людей и анекдоты, предпосланные каждой из имеющихся в романе глав, не обязательно соотносятся с их содержанием. Просто они питали воображение автора во время работы над текстом, вызывая определённые ассоциации, и, несомненно, любому читателю также дадут импульс для размышлений. У людей нет параллельных мыслей – все они, так или иначе, пересекаются в одной болевой точке: как жить?..

3

Но когда люди двигают сами, эти рычаги не действуют. Отсюда и ненависть могущественных властителей к этим людям. (прим. В.Б.)

4

До бесконечности (лат).

5

Кемпински А. «Экзистенциальная терапия».

6

Американский математик и метеоролог, «отец» теории хаоса, Эдвард Лоренц (1917 -2008).